Появление разбойника Ермака Ти мофеева сына Поволского. В 1577 и 8-м годах громил и гра бил на Оке, на Волге и на море суда и каторги, купеческие кара ваны с ватагой в 5000 человек, думая пойти в Кызылбаши вме сте с донскими и яицкими (казаками), чтобы господствовать (на море). А прежде тех лет пронес ся слух о его разбоях в Руси, в Казани и в Астрахани и что кы зылбашских послов пограбил не кто по имени Ермачко с большим отрядом, ведь у него в ватаге на море было 7000 человек И в том же, 1578 (году), 1 октября, послан указ великого государя со стольником Иваном Мурашкиным в Астрахань и по до роге: где тех разбойников ни настигнут, тут (их) допрашивать, бить кнутом и вешать.

            Ермак же вместе с дружиной, услышав грозное «слово и дело» августа 29 числа, решил бежать, но с возвратом, в Сибирь разбойничать, повернув струги по Волге и Каме вверх. И тот государев указ их в станицах не застал, а которых схватили, тех и наказали, даже тех, которых только подозревали. А Ермака и все вместе воеводы не смогли не то что схватить, но даже подумать (об этом) — сами бежали прочь.

            И сентября в 26 день промахнулись (казаки), не по пали по Чусовой в Сибирь, а погребли вверх по Сылве и к заморозкам подошли к урочищу, которое ныне из вестно как Ермаково городище. И по пути у жителей скупали хлеб и припасы, тут и зимовали. А за Камень ходили воевать с вогулами и разбогатели, а хлебом снабжались у Максима Строганова. И 300 человек схо дили в поход на вогулов, возвратились с добычей для самих себя и на дорогу в Сибирь, да к тому же и при готовили вдоволь легких стругов со всем необходи мым.

            И как только 9 мая закончили в том Городище стро ить по обету часовню во имя Николы Чудотворца, так одни поплыли с Ермаком вниз по Сылве до Усть-Чусо вого, другие же остались в Городище том, с женами и с детьми навек поселились. Ермак же с дружиной, взяв в Усть-Чусовом у Максима припасы на пропитание 5000 человек и оружие, молебен отстояли. В 1578 (году) 12 июня двинулись по Чусовой вверх к Тагильско му волоку с боями, а проводники у него (Ермака) были зыряне — надежные поумирали, другие убежали, а не сведущие не попали в устье Серебрянки, прошли выше к верховьям и сильно замешкались с возвращением, вплоть до осени. А выйдя к Серебрянке, двинулись (вверх) и тяжелые суда бросили на Серебрянке, а лег кие струги таскали через волок на Тагил-реку. И на Буе-городище зимовали, а кормились у вогулов птицей, рыбой, мясом, как и они сами; и частыми набегами (та тарские) волости грабили, и пушнины много взяли, и разные суда легкие заново оснастили сколько требовалось. А в тех старых, где они лежат, сквозь их днища деревья проросли.

            И в 1579 (году) дошло до слуха самодержца госу даря Ивана Васильевича, что Максим Строганов из вестных тех разбойников, Ермачка Поволского с сорат никами, с припасами и оружием (в Сибирь) послал. И о той посылке разбойников Максиму такие слова написа ны в грамоте: «Мужик, подумай, ведь ты (нас) с та ким великим и могущественным соседом ссоришь, и ес ли напрасная вражда между нами начнется, то не представляешь, что я тебе за это учиню. Но если благо приятно все в этом случае уладится, без дурных по следствий, не представляешь, чем я тебя и твоих (близ ких) пожалую за твое усердие». И то послание Мак сим, и радуясь, и печалясь, принял и прочел со слезами, но к Ермаку, который вел кровопролитные бои, писать (было) невозможно, да и не смел; только молва донесла весть через пришельцев: «Как в боях, так и во всем, слышно, он (Ермак) удачлив». И оттого радовался он (Строганов), что не напрасно, не попусту запасами, и оружием, и людьми и пушками снабдил (их) для похода.

            А Ермак в поход каждый струг для дружины своей у Максима снаряжал по принуждению, а вовсе не по доброй воле или взаймы, но убить хотел и имущество его разграбить, хозяйство его и при нем живущих разорить вконец. И напал на Максима с угрозами. Максим же убеждал их Богом и государем, чтобы по счету им запасов дать, и для того просил у них кабалу: «Когда возвратитесь, то с кого за те припасы плату взять и как вернете – точно или с прибылью?». Тогда из их войска громче всех Иван Кольцов и есаулы закричали: «Эй, мужик, считай, что ты уже мертв, возьмем и разнесем тебя в клочья! Дай нам под расписку на каждый струг поартельно, всякому человеку из 5000 поименно 3 фунта пороха, свинца и оружие, три пушки полковые, по 3 пуда муки ржаной, по пуду сухарей, по два пуда круп и толокна, по пуду соли и двум (пудам) полотков, несколько пудов масла и знамена полковые с иконами – каждой сотне по знамени».

            Тогда напуганный до смерти Максим с помощниками своими отворил амбары хлебные и по росписям полковых писарей, соблюдая вес, выдавал денно и нощно каждому по требованию, общим счетом на струги. А струги того груза не выдержали и под берегом (начали) тонуть. Они же (казаки) нарастили борта, решили принимать на каждый струг запасов поменьше. И решились все единодушно (выйти) в поход смиренно 13 июня и обещали все Максиму: «Если Бог направит путь наш к победе и не погибнем, вернем (все) и возместим убытки после возвращения нашего, если же будем убиты, да упокоит нас прощение твое в жизни вечной, но надеемся на возвращение к отцам своим и матерям». А на Ермаковом городище (живут) зыряне с женами. А расписки их (казачьих) писарей и записи о службе их: кто именно и откуда родом, и до сих пор у Строгановых в казне находятся.

            Были у Ермака два равных ему (атамана) – Иван Кольцов, Иван Гроза; Богдан Брязга и выборных есаулов 4 человека, столько же и полковых писарей, трубачи и дудари, литаврщики и барабанщики, сотники и пят идесятники, и десятники с рядовыми, и знаменосцы по уставу; да три попа, да беглый монах — ходил не в чер ной рясе, но требы отправлял, кашеварил, и оружие знал и круг церковный хорошо знал. А наказание за преступление учиняли плетьми; а кто, не желая быть с ними, задумает бежать и покинет их, и тому наказание по-донски: насыпав песку за пазуху и посадив в ме шок— в воду. И оттого (воины) Ермака стали надеж нее, ведь более 20 человек с песком и каменьями в Сыл ве утоплены. Блуд и распутство у них под большим за претом и греховны, а согрешившего, обмыв, три дня держат на цепи.

            В 1588 году, когда Ермак и его дружина стояли у Карачина озера, то видели большое войско кучумлян: все вместе в сборе, словно вода, колыхались. И в 1 день августа изгнали с острова мурзу Карачу. И захотели возвратиться в Русь, и погребли вверх по Тавде-реке, с устья вверх, сражаясь в обеих, Красноярской и Ка лымской, волостях, с Лабутаном и князьками, и со все ми упорно и решительно бились до Паченки. И здесь тяжелый бой был, и ранили многих казаков, а вот та тар перебили до единого, и Печенега-князька убили, и наполнили озеро трупами, и то до нашего времени из вестно как Банное Поганое, полное костями человече скими.

            И оттуда 6 августа погребли вверх по Тавде в Ко шуки. Пришли к Кошуку, к княжцу Ворлякову, и схва тили старшего есаула Ичимка, и допросили: «Есть ли войско?» И тот обо всем поведал Ермаку. Ермак же не которых из них побил и ясак взял. И охватил их вели кий страх, и, приходя с ясаком, били челом. И все те волости, вместе с Чандырями, захватил (Ермак) ору жием или по доброй воле их предводителей.

            А в Чандырской крепости большое мольбище языче ское, потому что их абыз, шайтанщик, может творить чудеса, при помощи демонов взывая к жертвам их: свя зав нечестивого крепко, проткнут брюхо саблей или но жом насквозь и держат связанным, пока каждому на вопрос не ответит. И тогда выдернут из него нож или саблю, а шайтанщик, встав, нацедит в пригоршни свои крови, выпьет и вымажется, (и тот) будет снова цел, словно раны и не было.

            А про возвращение Ермаку тот же шайтанщик ска зал, что воротится на Карачино озеро зимовать, а дой дет до пелымского князька, а «через Камень-де, хоть и намереваешься, не пойдешь, и дороги нет, а вернешься, и победишь Кучума, и царство возьмешь». И то языче ское предсказание сбылось. А о смерти его (Ермака) не сказал. И, собрав ясак, (Ермак) отъехал. И подошел к крепости Табаринца Бия, а бой был здесь коротким, потому что Ермак надолго не останавливался и не воз вращался ради ясака: что мимоходом урвал — то и на ша добыча. И здесь убили богатыря двусаженного роста, а хотели в плен взять, но не дался — в охапку сгребет человек десять и давит, и того чудом убили.

            И дошли до пелымского князька Патлика, а с ним долгий бой начали — людей множество, а шум пустой, так как отобрались одни мужики на бой, а жены их и дети были отвезены далеко на реку Конду в непри ступное урочище. Остались одни охотники ради рыб ного промысла. И тех Ермак и его соратники поколоти ли всех. А по расспросам пути через Камень в Русь не оказалось. Возвратился (Ермак) в низовья Тавды 4 октября, беря ясак продовольствием, а поставщиков, ко торые сопровождали в зимовье Карачинское разные су хие припасы, отпустил восвояси. И те поборы — первое ясачное продовольствие в Сибири. Да и сейчас продо вольствие, и деньги, и куны такие же (платят) в мес тах Ермаковых поборов.

            И приехали в Карачин 8 ноября и все время хоте ли попытаться напасть на Кучума, но назначенный час суда Божьего не пришел, все были осторожны и так в думах и в походах провели зиму, собирая ясак, рыбу и мясо на пропитание пряча в тайниках.

            В 1582 (году), 5 марта, послал Ермак в низовья Иртыша в Демьянские и Назымские крепости и в воло сти пятидесятника Богдана Брязгу с пятьюдесятью че ловеками— все Назымские волости завоевать, и привес ти к присяге, и собрать ясака вдоволь на каждого, по уговору. И, приехав в ближнюю Аремзянскую волость, острожек укрепленный с боем взял, а многих лучших стрелков из лука повесил за ногу и расстрелял. И ясак собрал «за саблею», и положил на стол кровавую, и приказал в верности присягать государю царю: что они должны служить, и ясак платить каждый год, и не пре дать. И взяли у них для Сибири подати и запасы хле ба и рыбы, и отослали в город. И от той угрозы все иноземцы оробели, и под страхом наказания не смели не только руки поднять, но даже слова молвить во всей волости Надцынской. И до Тургайского городища добрались; собравшиеся здесь начали с ними бой, и в тот же час были побеждены, и с князьков их, и с под чиненных со всех ясак был взят вскоре.

            И доехали верхом до устья реки Демьянки, до глав ного их общего князька Демаяна. А город у них боль шой и укрепленный, а в нем вместе 2000 татар, и во гулов, и остяков. Приступом брали три дня, не могли одолеть высоты крепости, и хотели повернуть назад, и , думали: «Как возьмешь, тут и распутица на дорогах, и голод близок». И спрашивали у тех, которые при ехали к ним с лошадьми и с ясаком, как молятся. Один же из них, чуваш, был у Кучума из русских пленников, сказал: «Молятся-де они русскому Богу, и тот-де рус ский Бог из литого золота в чаше сидит. А в ту-де ча шу, налив воды, пьют и называют его Христом, а рас сказывают-де, привезен (во времена) Владимирова крещения, а потому живут безбоязненно. Отпустите ме ня к ним, и я-де могу его унести, и чего они замышля ют, все расскажу вам».

            И к вечеру вышел, а поутру рано в лагерь вернул ся, сказал: «Ворожат-де и говорят: лучше-де нам сдать ся в плен,— и на том-де они и порешили. А бога-де их взять не мог, против-де него все сидят, и стоят, и мо лятся, а он-де поставлен на стол, и кругом горит вор вань, и курят серой в чем-то похожем на ковш».

            Когда же они увидели, что мы подступили аж к ко согору, то разбежались с семьями своими по владениям некоторых из князей Романа Славного. И здесь в кре пости приняли клятву на подданство, и ясак взяли, и промышляли зверя, а мольбища не отыскали.

            И по вешней воде снарядили для себя легкие стру ги и поплыли вниз, с подданных собирая ясак. Роман же, князек их самый главный, бежал из своих юрт в верховья Ковды к Пелыму всем родом своим лыжным и нартенным путем. Когда же (казаки) доплыли до Рачева городища, здесь были артельные шаманы-сбор щики со всех юрт (жертв) на мольбище к шаману Ра чу, и их многочисленное сборище — все до единого убе жали в лес, в частный ельник, и жертвы побросали. И ждали (казаки) сутки, и не дождавшись, двинулись (дальше), собирая ясак.

            Другие же, желая отомстить, собрались между двух мысов высокого берега Иртьциа выше Циньялы-реки, в ущелье думая, что их бог струги казаков не пропустит двигаться дальше вниз, здесь остановит, вот и перебьют всех. И придумали в теснине оружие себе хитроумное: багры и веревки с крючьями, засеку и цепи, чтобы ос тановить (казаков). Богдан же и его соратники, слыша их нечестивое сборище, остановились и отслужили мо лебен. А на восходе солнца начали сплавляться. И когда подплыли к той стремнине, то остяки баграми свои ми хотели (их) схватить, но они неожиданно ударили в обе стороны из ружей, и (остяки) попадали, подми ная друг друга. И прошли до Циньялы и Нарымской крепости, а в крепости только жены их и дети, и (те) умирали от страха, плача, крича и бегая. А те изобре татели, повечеру возвращаясь один за одним, осматриваясь и видя, что не обижают их жен и детей, только утешают, к утру собрались все вместе: некоторые раз брелись, а оставшиеся по своей воле подарками и ясаком поклонились.

            А 9 мая взяли ясак и поплыли вниз к Колпуховой волости, к сотнику их и мольбищу бесовскому, и вели бой часа три, и видели (остяки) убиваемых, и сдались, и ясак принесли щедрый. И в тот же день поплыли вниз к Колпуховой крепости, беря ясак с боем и без боя. А мая в 20 день доплыли до князька Самары, и здесь собрались 8 князьков, желая одолеть (казаков) силой. Богдан же с соратниками, молясь Богу, в вос кресный день проплыли протокой к самому Самару и застали большинство остяков спящими в карауле креп ко без страха. Когда же по тем караульным выстрели ли из ружья и убили князька Самару, а также близких его, то остальные из собравшихся бросились врассып ную по своим юртам. А жителей осталось очень немно го, и принесли ясак с покорностью и присягнули на вер ность. Богдан же пожил неделю, поставил знаменитого князя Алачея старшим, потому что был богат, и отпус тил (его) с ближними как подобало.

            И оттуда прошел к Оби и, увидя незаселенные мес та и редкое жилье, остановился на Белогорье. Тут было у них мольбище великое богине древней: нагая, с сыном на стуле сидящая, принимающая от своих жерт вы. И жертвуют ей часть от любой добычи, а если кто по обету не пожертвует, того мучит и сушит, а кто принесет ей жалея, тот, перед ней упав, умрет; ведь имела жрецов и общину многочисленную. Когда же до шло до их слуха о приезде Богдана, то велела спря тать себя, а всем бежать, и огромное мольбище идольское скрыла вплоть до сего дня.

            Богдан же, не увидев жилья, рассудил с товарища ми: «Ехать дальше не за чем»,— и возвратился в город Сибирь, побыв в том месте три дня. А какие бои и бы ли по дороге, когда плыли вниз, то те все и описать трудно подробно: воинов убитых нет, а раненых — каж дый по многу раз. И довольными вернулись 29 мая с ясаком. А когда ехали мимо завоеванных крепостей, то осматривали (их). Многие (остяки) решили жить в них постоянно, полностью покорившись, встречая и прово жая казаков даже с провожатыми — честь по чести. А если приносили ясак, то приносившие все были в па радной одежде — в цветном платье, отдавая должное славе и чести царского величества. И, приехав к Ерма ку со сборщиками (ясака) во здравии и с честью, с радостью все восславили Бога.

            После взятия Сибири, 6 августа 1584 (года), по ло жному донесению: «Кучум-де, стоит далеко в урочище на Вагае-реке»,— поехали Ермак и казаков триста человек встретить прикочевавших бухар с многочислен ными товарами. Когда же пошли вверх по Иртышу, та все волоски выказывали им покорность во всем, а слу хов никаких о Кучуме и бухарцах не обнаружили. И гребли вверх по Иртышу до Сартезеря и Княжева городка, знаменитого князя Бегиша, и здесь начали бой долгий со сборными (войсками) татар и карачин цев. У Бегиша же две пушки чугунные из Казани (бы ли) привезены, их же казаки заставили замолчать, и не смогли выстрелить в казаков вдругорядь и спихнули их прямо в Иртыш под берег. И здесь побили (казаки) всех в ярости без пощады, и мало кто от них убежал, и захватили большую добычу, и спрятали в погребах с пожитками. И прошли до Шамши и Рянчиков, а в Са лахе был короткий бой; и поднялись до Каурдака, но здесь татары все попрятались в темный ельник и в бо лота; и подошли к поставленному в глубокой древно сти царем Саргачиком укреплению, и с боем захватили его, покоряя.

            А оттуда — к Тебенде, так называется нижняя кре пость князька Елыгая, а в ней есаул и небольшое вой ско; слыша и видя, что Ермак покорившихся не убива ет, принесли подарки и ясак, такой же, какой и раньше брался: что лучшее — в дар. И привел ему прекрасную дочь свою по доброй воле и без выкупа, но Ермак не принял, а отверг и другим запретил. Ее сватал Кучум за сына своего, ведь та девица из рода царя Саргачика очень красива. И оттуда гребли к устью Ишима, а в устье Ишима (был) бой жестокий, что не только ору жием, но и врукопашную (бились): кто кого одолеет. И в той бою убито из Ермаковых казаков 5 человек, но одолели (казаки) басурман, а своих погребли. И тех пятерйх человек татары оплакивают, на сходах в пла чах, причитая: «Яным, яным, бишь казак, бишь ка зак»,— то есть: «Воины, воины, пять, пять человек одер жали верх и причинили горе». И эту причеть их назы вают Царицын плач.

            И оттуда ехали в крепость Кулары, а та Кучумов ская (крепость) сторожевая, на границе с калмыками, и по всему верховью Иртыша крепче ее нет. Ее-то Ер мак, осадив, не смог взять 5 дней, и оставил, говоря: «Назад-де вернемся, завладеем». И пшли на веслах к Ташатканской крепости, А на ту крепость упал ка мень с небес, величиной с крытый зимний воз, багро вого цвета, и «от него-де временами исходит холод, дождь и снег». И тому Божьему творению Ермак и его соратники удивлялись. Жители же были во всем покорны и, что требовал Ермак, все отдали, потому что запуганы, ведь все бои около Сибири и под Чувашевым видели и бежали (оттуда) к сородичам, здесь живущим. И обсуждали все, что не слышали о Кучуме и бухар цах ничего, да и от кого ту весть получить.

            И прошли до Усть-Шиштамака и здесь напоследок обнаружили беглецов и карачинцев, а те из беглецов, которые были у Ермака в плену, узнали его, потому что у него в стане жили. А называются жители той во лости— туралинцы. И видели все, что очень бедны, и не причинили им ущерба. И оттуда быстро возврати лись к низовьям. А в Ташаткане им сказали, что пришли бухарцы в Сибирь, пройдя все селения и волости до устья реки Вагая. И прошли вверх по реке Вагаю, поспешая без устали к Агитскому городку, во никого не обнаружили: слыхом (не слыхать), видом не видать. И, прождав, повернули вниз, к устью, и остановились, не замечая караула Кучума и Карачи, известных зло деев, стоящих в укрытии за рекой в трех верстах или меньше, в темном, диком, дремучем лесу, у речки, бы строй и очень глубокой. Через нее Кучум сделал брод широкий, как если бы в три или четыре телеги ехать, в одном месте камнями и песком засыпал плотно, но кто не попадет, утонет.

Опубликовано: Летописи сибирские /Сост. Е. И. Дергачева-Скоп. – Новосибирск: Новосибирское книжное издательство, 1991. – С. 245-267.